Сегодня, когда весь мир в страхе перед коронавирусом, миллионы людей задают друг другу один и тот же вопрос: «Что делать?» Лично у меня нет на него ответа, да я и не вправе на него отвечать, ведь я не вирусолог. Могу лишь рассказать, к каким выводам пришла я лично.

Во-первых, нужно прислушиваться к мнению специалистов. Это очевидно. Те же вирусологи компетентны в вопросе, они изучали проблему в течение всей своей карьеры. Они знают, о чем они говорят, в отличие от сплетников и обывателей.

Во-вторых, следует относиться к проблеме серьезно, реально оценивая степень опасности. Мне сложно представить, как в разных странах, с современным уровнем освещения событий в СМИ, еще находится столько людей, считающих, что коронавирус – это фейк или всемирный заговор аптекарей, что он не затронет лично их, потому что они молоды и сильны. Крепкое здоровье – это замечательно, но ведь можно заразить родных и близких, друзей и знакомых, и кто-то из них точно будет в группе риска. Перенесут ли они болезнь так же легко? Как раз тот случай, когда необходимо думать не только о себе и быть настороже.

В-третьих, не нужно поддаваться панике. Да, проблема есть, да, она серьезная, да, ее просто нельзя недооценивать. Но это не значит, что нужно впадать в апатию, посыпать голову пеплом, закатывать истерики или срывать свою злость на близких. Пережить эту беду нам поможет ясная голова и рациональные решения, но никак не паника, которая пользы совершенно точно не принесет. В этом успела на личном опыте убедиться Анна – героиня нашей сегодняшней истории.

– Я буквально с детства боялась подцепить какую-то заразу. А все пошло еще со школьного возраста. У меня была подруга, которая болела ну просто постоянно – проблемы с иммунитетом.

С Келли мы познакомились в начальной школе – новой для меня, в 10 лет мы переехали с родителями в Атланту. Как только я стала знакомиться со своими новыми одноклассниками, то сразу заметила Келли. Она была такая тихая, внимательная, серьезная, и этим отличалась от остальных детей, вечно шумных и кричащих, этим и привлекала моя внимание (я тоже не любила суеты и лишних криков). На этой почве мы и сдружились… а уже к средней школе ее перевели на домашнее обучение.

Почему? Потому что она постоянно болела – к ней липла любая зараза, даже лишаи. И это в Америке, в эпоху повсеместной стерильности и чистоты! Я уже не говорю о простудах. Малейший сквозняк, и Келли моментально простывала, а уж если кто-то из родителей или брат подхватывал грипп, можно было говорить наверняка, что Келли тоже заразится.

Поэтому она и стала учиться дома, а точнее жить… потому что она выходила на улицу все реже и реже. Я не знаю, каким рекомендациям врачей она следовала, тогда я была слишком мала, чтобы этим интересоваться, но даже мне было очевидно, что Келли становилось хуже. Потому что со временем она вообще перестала бывать на свежем воздухе, да и дома все меньше двигалась. Приходишь в гости, а она лежит в кровати, в лучшем случае сидит в кресле…

– То есть Вы продолжали дружить с Келли?

– Ну да, а как по-другому, тем более в детстве, когда все чувства ярче, когда смотришь на мир, широко открыв глаза, когда так наивна, ни о каких бытовых проблемах не переживаешь и еще не было разочарований.

Естественно, я регулярно приходила к Келли, и потому, что искренне хотела ее видеть, скучала по ней, переживала за нее… и еще потому, что была единственной ее подружкой. Да, я была слишком мала, чтобы вникать в клинические нюансы ее болезни, но даже в том возрасте понимала, что нужна ей, что не могу оставлять ее одну и лишать дружеской поддержки.

Хотя со временем я все-таки бывала у Келли все реже и реже

– Почему? Дружба все-таки прошла?

– Нет, не поэтому… Сложно объяснить в двух словах: если у меня в жизни появлялось столько нового – средняя школа с ее новыми знакомыми, менялись интересы, да и обязанности тоже, – то у Келли все оставалось по-старому. Чем дальше, тем больше она погружалась в какой-то свой мир. Чем дальше, тем тяжелее на это было смотреть, и мне, и ее родителям.

Тогда я не понимала до конца, в чем причина, но замечала, что у нас становится все меньше точек соприкосновения. Приходя, я словно бы делала Келли одолжение, все большее и большее, сама того не желая. Я не думала так об этом тогда, я не хочу думать так об этом сейчас, но приходила в гости я все реже, и с каждым новым визитом замечала, что Келли все хуже, и от этого было все больнее.

Если на первых порах, как только Келли перестала выходить на улицу, я бывала у нее 3-4 раза в неделю, то уже через год-полтора заходила пару раз в месяц. И все чаще замечала, что мы разговариваем об одном и том же, и что моей подруге все хуже.

А потом… лето 2005, мне 13 лет, я уезжаю в научный лагерь. За два дня до окончания отдыха и обучения звонят родители Келли и говорят, что она в реанимации с острой пневмонией. И это летом! У меня шок – звоню родителям. Те с час убеждают меня, что не стоит никуда лететь сломя голову, что нужно лишь два дня подождать, а после можно будет вернуться домой и навестить свою подружку. После долгих уговоров соглашаюсь… Но к тому моменту, как я вернулась домой, Келли уже ушла от нас…

– Соболезную. Так быстро…

– Да, болезни хватило пяти дней, даже чуть меньше. Конечно, иммунитет у Келли был на нуле, но чтобы так быстро! Врачи говорили, что причиной развития пневмонии стал вирус гриппа, банального гриппа… Хотя я до сих пор не уверена, что правильно запомнила тогда их слова и правильно эти слова поняла. Потому что у меня была настоящая истерика, а после нее и депрессия.

Я винила себя, что уделяла Келли все меньше и меньше своего времени, думала, что могла бы что-то изменить. Скажем, подтянуть ее (и себя заодно) в вопросах медицины, личной гигиены, заботы о своем здоровье. Конечно, детская наивность – что я могла, если ее иммунитет только падал, несмотря на все старания родителей. Да они с нее и так пылинки сдували…

Я боялась болеть

– Вина за смерть Келли во все равно засела, как и боязнь вирусов. Наверное, именно с тех детских лет я боялась болеть, причем на подсознательном уровне. И это чувство не покидало меня и в подростковом возрасте, и даже во взрослом. Конечно, став старше, я контролировала свой страх, во всяком случае, мне так казалось. А вот когда росла…

Каждый насморк превращался в трагедию, каждый чих вызывал страх. И это тогда, когда организм растет и меняется, когда гормоны бурлят.

Я никогда не болела, даже гриппом или какой-то другой простудой, но постоянно боялась. Перечитала кучу литературы по этому поводу, как медицинской, так и околонаучной, и делала все, чтобы не заразиться. Пила целую кучу таблеток и добавок для повышения иммунитета – естественно, с разрешения семейного врача и родителей, – ну а руки мыла просто постоянно.

Я сейчас говорю не только о том, что мыла руки после похода на улицу – это нужно делать постоянно, ведь вы прикасаетесь к самым разным предметам – к дверным ручкам супермаркетов, кнопкам в лифте и к другим вещам, которых касаются еще сотни и тысячи людей, и кто знает, что у них на руках. Я мыла руки даже после того, как гладила нашу кошку, хотя Мисси была домашней и не гуляла на улице. Я мыла руки даже после прикосновений к другим людям. Да что там! Я старалась всячески ограничить количество таких контактов, причем не только случайных – в общественном транспорте, которого я сторонилась, или в школе, – но и намеренных. Никаких обнимашек с одноклассницами, никаких поцелуйчков от дяди Бори или тети Нины!

– И как окружающие воспринимали эту Вашу особенность?

– Неоднозначно, и это я еще мягко выражаюсь. Мне казалось, что меня вообще никто не понимает. Сейчас я списываю это на подростковый возраст, но все равно: даже родственники, те же дяди и тети, говорили, что эта моя боязнь – блажь и придурь, детские страхи, не более того. Что уж говорить об одноклассниках и ровесниках.

Дети могут быть настолько жестокими. Меня вполне устраивали те, кто сторонился меня: да, пусть они даже считали меня странной, обсуждали за спиной или даже обзывали – это, конечно, было неприятно и местами обидно, но… Гораздо хуже были те, кто пытался повеселиться за мой счет, например, толкал или лез обниматься, отлично зная, что я этого не переношу – просто чтобы попугать, вызвать страх или слезы. Причем чаще это были не мальчишки, а девчонки, которые, казалось бы, должны быть более тонкой душевной организации и лучше чувствовать такие моменты.

– Неужели Вас вообще никто не понимал, Анна?

– Из числа сверстников нет, подружек или даже приятельниц у меня не было. И если раньше я росла достаточно общительной девочкой, то после того, как ушла Келли… я не стремилась идти на контакт с другими людьми, а они в ответ не стремились идти на контакт со мной.

Единственными, кто меня хоть как-то понимал, были родители. Хотя и они не то чтобы прямо понимали – думаю, что такое можно понять, только если сам будешь чувствовать что-то подобное – они, скорее, пытались быть покладистыми и вести себя демократично. При этом они любили меня и все, что они делали, было направлено на заботу обо мне – сейчас я это прекрасно вижу, да и тогда я это чувствовала.

– А как они относились к Вашей повышенной заботе о здоровье?

– С определенным пониманием. То есть они наверняка считали, что я сгущаю краски и реагирую слишком остро, что я чересчур переживаю по этому поводу. С другой стороны, они понимали, насколько это важно для меня, насколько это актуальная и даже больная тема, и поэтому не критиковали меня, не говорили: «Ну что ты весь день сидишь дома, а ну марш на улицу!», не лезли обниматься, видя, что я сторонюсь прикосновений.

Наоборот, они пытались всячески меня поддержать… но и показать при этом, что я неправа, что я ошибаюсь. Так, например, после тех случаев, когда мне казалось, что я заболела или обязательно заболею, и я паниковала, они водили меня на обследования. Там доктора проверяли меня, говорили, что все у меня в порядке, здоровье отменное, иммунитет крепкий, а насморк или кашель – это так, ерунда, через пару дней пройдет. Но и это меня не убеждало.

Тогда, видя, что это не помогает, родители решили изменить подход. И начали убеждать меня обратиться к психологу. Заметьте, Татьяна, не потащили силой, а именно уговаривали меня пойти. Мои родители всегда были достаточно демократичными, за что я их не только люблю, но и уважаю.

Мама с папой грамотно донесли до меня необходимость обращения к специалисту, и мы пошли к психологу, которого нам рекомендовали. Тот провел буквально несколько занятий, а после посоветовал обратиться к психиатру.

– Почему? Все оказалось настолько серьезно?

– По сути, да. Потому что, после исследований и тестов, психиатр зафиксировала у меня то, что заподозрил психолог, а именно нозофобию. Это навязчивый страх заболеть.

Причин не доверять поставленному диагнозу не было – даже тогда, в подростковом возрасте, я это понимала. У меня и симптомы проявлялись вполне характерно: например, мне часто снились кошмары о том, как я заболеваю и умираю, окруженная толпой родственников, каждый из которых ко мне прикасается напоследок и от этого становилось только страшнее – и я просыпалась в холодном поту и потом всю ночь не могла заснуть. От прикосновений, тем более посторонних людей, меня бросало в дрожь, перехватывало дыхание, учащался пульс…

В общем, мы начали лечение, хотя, как показало время, это была, скорее, профилактика развития и усугубления. Потому что, по словам моего психиатра, фобия у меня была в сравнительно легкой форме, и со временем ее можно было победить.

Врач сразу предупредила меня, что лечение будет долгим, но зато максимально щадящим, а в чем-то даже приятным. Никаких непонятных препаратов, только самые легкие бета-блокаторы, да и те только для снижения уровня тревоги в критических ситуациях. Максимальный упор – на самоконтроле и на том, что позволит его развить, то есть на медитации, йоге и даже более экзотических практиках вроде китайского тайчи.

– И Вы начали всем этим заниматься? И помогло?

– Не всем, на все сразу не хватило бы времени и сил, да все сразу и не требовалось, можно было сосредоточиться на одном-двух занятиях. Вот я и выбрала йогу и медитацию, причем даже с радостью, потому что йога всегда нравилась, да и полезна была для развития гибкости и стройности фигуры.

Помогло ли? Да, безусловно. Регулярно занимаясь и посещая психиатра, я стала спокойнее – настолько, что смогла закончить школу и поступить в колледж, в новое для меня общество, с абсолютно незнакомыми людьми, и смогла выдерживать насыщенную студенческую жизнь, такую веселую, активную… и взрослую, во время которой я уже была предоставлена самой себе, и родители меня не опекали.

С другой стороны, болезнь не исчезла полностью: я лишь научилась ее более-менее сдерживать, но моментами она возвращалась, напоминала о себе, выбивала из колеи. Случиться это могло по самым разным причинам, например, когда на вечеринке или спортивном матче, рядом оказывался человек, от которого или плохо пахло, или он казался неприятным визуально. И вот ты бежишь домой, становишься под душ, моешься со всей тщательностью, на которую способна, а ночью тебе снится все тот же кошмар.

Поэтому я продолжала посещать психиатра: и когда доучивалась в колледже, и когда устроилась на работу, и когда встретила Женю.

Я не боялась любить

Встреча Анны с Евгением – яркая иллюстрация в пользу теории, говорящей, что самые важные события в жизни не запланированы, а происходят спонтанно. Потому что никаких встреч и отношений наша героиня не искала и даже сторонилась их. Но судьба распорядилась по-своему, и между молодыми людьми быстро вспыхнули чувства.

– Если начать спрашивать людей о том, почему они влюбились в своих вторых половинок, думаю, большинство не назовут каких-то объективных причин. Из разряда: «влюбились и все тут». И не скажут, что искали, в кого бы влюбиться. Да, быть открытой для отношений – это одно, и заигрывать с парнями в ответ на их внимание – тоже, но вот планировать влюбляться – уже совершенно другое, что-то из разряда выдумок, причем очень скучных выдумок.

Вот и в моем случае… я вообще не искала каких-то отношений и даже сторонилась их. Конечно, уже в колледже я думала о парнях, но никого близко к себе не подпускала. Да, наверное, снова боялась, да, скорее всего, моя нозофобия проявлялась еще и таким образом. Но я сторонилась всех в принципе, не могу сказать, что специально – так получалось… но за годы колледжа я даже на свидания ни разу не ходила, не говоря уже о чем-то более серьезном.

Отношений я даже сторонилась, но Женя буквально ворвался в мою жизнь. Причем умудрился влюбить в себя очень быстро, хотя до знакомства с ним я ни с кем встречаться не собиралась.

– Как вы вообще познакомились, если Вы так сторонились людей?

– Прямо у меня дома. Женя пришел чинить стиральную машину – от компании, в которую я звонила при поломке – и, пока он работал, мы очень мило пообщались. Оказалось, что он три года назад приехал в Америку из России, сначала доучиваться, а после остался здесь работать.

Если я и боялась чем-то заразиться от Жени, так это позитивом и уверенностью в собственных силах. Он реально подкупал своей улыбкой и энергетикой, да и отношением к делу тоже. Разговаривая, он не забывал работать, и по каждому его движению было видно – он знает, что делает.

Где-то через пару недель у меня забарахлила посудомоечная машинка, нужно было пригласить специалиста, чтобы ее осмотреть, и я вспомнила о Жене. Фирма, в которой он работал, занималась всеми видами ремонта бытовой техники, вот я туда и позвонила, попросив, чтобы они снова прислали мне Женю, сказав, что мне понравилась его работа (хотя и то, какой он человек, мне тоже понравилось) … А он пришел ко мне с цветами.

– И не испугался обвинений в харассменте?

– Не испугался. Возможно, свою роль сыграла разница в менталитете и то, что Женя все еще не так давно жил в США и мог просто не знать каких-то наших местных особенностей. Возможно, все дело в его уверенности, а также в том, что он заметил, что понравился мне, и решил, что я не буду его ни в чем обвинять. А мне бы и в голову такое не пришло!

Цветы я приняла – от неожиданности, потому что очень сильно смутилась и растерялась. Но еще больше смутилась, когда он позвал меня сходить в кино.

– Не пошли?

– Сказала, что мне нужно подумать. И действительно, думала над ответом очень долго, дня три – мучительно взвешивала за и против, потому что боялась незнакомой обстановки, людей и событий, но одновременно хотела еще пообщаться с Женей.

Конечно, я не устояла – я согласилась пойти на свидание, и оно прошло просто великолепно. Я давно не испытывала такого наслаждения от общения, еще с детства не чувствовала себя настолько легко. Естественно, я согласилась снова куда-то сходить.

Да, это была моя первая любовь, и, наверное, я поэтому я на все реагировала так восторженно. Но уже до первого поцелуя я знала, что люблю Женю, и что не боюсь его любить.

Чего боялся Женя

Пара начала встречаться, отношения развивались очень стремительно, но при этом и Анна, и Евгений, понимали, что это серьезно. Потому и раскрывались друг перед другом, становясь ближе, лучше узнавая друг друга. Но все ли они рассказывали, или оставались какие-то секреты?

– Прошел месяц с тех пор, как мы начали встречаться, и за это время я, кажется, рассказала Жене о себе все, что только могла. Естественно, он узнал и о моей фобии, хоть мне и было очень неловко в этом признаваться. Я боялась сказать, что боюсь. Но Женя отнесся с пониманием – именно после этого моего признания он сказал, что любит меня, что поможет преодолеть все страхи, что с ним я не буду ничего бояться.

О Жене я тоже узнала многое, о его детстве в небольшом провинциальном городке, о его стремлении к лучшей жизни, о том, как он шел к своей мечте – поехать в Америку, о том, как трудно ему пришлось здесь, когда не сбылись планы устроиться по профессии. Кстати, даже несмотря на это он был полон уверенности в себе и утверждал, что все у него получится – пусть только появится возможность, а уж он свой второй шанс использует.

Я была такой трусихой, а он ничего не боялся – по крайней мере, так тогда казалось…

– Казалось? Что-то поменялось?

– Понимаете, вместе мы не жили – для меня это было слишком быстро, даже в случае с Женей, которому я доверяла так, как никому другому, и прикосновений которого не боялась. Но, так как мы встречались, он иногда оставался у меня на ночь, и я у него тоже. По-моему, в этом нет ничего неприличного, ведь оба мы относились друг к другу серьезно, и говорили друг другу самые важные слова.

Если Женя оставался ночевать в будний день, он обычно от меня сразу ехал на работу, а не домой, потому что от меня ему было ближе до офиса своей компании. Так произошло и в тот раз. Причем Женя опаздывал и так быстро уезжал, что забыл свою сумку, в которой обычно носил какие-то документы, которые могли ему понадобиться.

Я этого не заметила, потому что по утрам обычно была очень загружена. Я этого не упоминала, но тогда я работала на дому – виртуальным помощником, специально выбирала такую работу, чтобы мне приходилось меньше контактировать с людьми напрямую – и обычно мое утро начиналось с разгребания завалов электронных писем и сообщений.

Я заметила, что Женя забыл сумку, только тогда, когда он сам позвонил мне и сказал об этом. И попросил открыть ее и посмотреть, какая цифра написана в одном из счетов. Естественно, до этого я без спроса его вещи не смотрела – не лазила в телефоне, не шарила по карманам олимпийки и тому подобное – не так воспитана, да и мы доверяли друг другу. Но раз он сам попросил, то открыла сумку… и нашла совсем другой документ.

– Какой именно?

– Результаты анализов из больницы, причем трехнедельной давности. Оказалось, что у Жени гепатит С.

– И он Вам ничего не сказал?!

– Конечно, я сразу же спросила, что это такое. Женя бросил работу – не знаю, как он отпросился – и примчался ко мне. Сказал, что это не телефонный разговор, что это нужно обсудить лично.

Да, оказалось, что он действительно заразился гепатитом С. Причем тогда, когда уже встречался со мной – еще в первые недели нашего знакомства. Просто около месяца болезнь не проявляла себя. Ну а когда Женя почувствовал симптомы – постоянную слабость и быструю утомляемость, – он обратился в клинику, сдал все анализы, и они показали такой вот неутешительный результат.

– Но почему он Вам сразу не признался, что болен?! Это же безответственно, это же вопрос и Вашего здоровья в том числе…

– Об этом я его тоже спросила, и Женя ответил, что просто не имел представления, как мне признаться, помня о моей фобии. Он боялся, что я брошу его, узнав о его болезни…

– Неудивительно, что боялся, ведь это гепатит!

– Да, но именно гепатитом С нельзя заразиться воздушно-капельным путем, да и через пищу он не передается, и половым путем тоже нет, при безопасном сексе, а мы предохранялись. Именно такими словами поспешил меня успокоить Женя, добавляя, что на момент знакомства еще не был болен, а потом долгое время не знал, что заразился.

Он в который раз повторил, что испугался и растерялся, что не знал, как мне сказать. В доказательство он даже показал в своей электронной почте сообщение, в котором он признавался мне, что заболел, но которое так и не решился мне отправить. И сказал, что поймет, если я его брошу…

– И Вы?

– И я обнаружила, что не боюсь… во всяком случае, так, как могла бы бояться, так, чтобы спирало дыхание и мутилось в голове. То есть какие-то опасения, конечно, появились, но они были вполне обоснованными. Захотелось сдать все тесты на гепатит, но никак не рвать на себе волосы или считать, что все потеряно. Не было ни рационального страха, ни иррационального, и за это спасибо психиатру и… Жене.

Да-да, именно ему, ведь это в него я влюбилась, это из-за него я перестала бояться отношений… и, знаете, Татьяна, я почувствовала, что раз люблю его, то не могу взять и выгнать за дверь. Да, вот просто не могу, и даже наоборот. После тех слов, что мы говорили друг другу, что я говорила ему, я просто должна хотя бы попытаться ему помочь, а не бросать в трудную для него минуту.

Это произошло 2 года назад. Перед Евгением был долгий и трудный путь лечения, и он прошел этот путь с поддержкой Анны. Сложностей возникло действительно много: помимо медикаментозной терапии пришлось судиться с тату-салоном, в котором Жене и занесли гепатит.

Но все эти трудности пара преодолела вместе. И сегодня, в столь сложное время, Анна захотела рассказать свою историю, чтобы мотивировать нас с вами.

– Мы уже семья. Женя сделал мне предложение – еще когда проходил курс лечения – и я его, конечно же, приняла. Кстати, гепатитом от него я не заразилась, но сейчас я хочу сказать о другом. Пожалуйста, не поддавайтесь панике, она не поможет справиться с опасностью. Что поможет, так это рациональное мышление, следование советам специалистов… и любовь. Я убедилась в этом на своем примере: рекомендации психиатра помогли мне взять свою фобию под контроль, а любовь к Жене – от нее избавиться.